ДАЧНЫЙ СЕЗОН

Они две сестры Маша и Даша ехали с разных концов города их вызвали, в больницу.

Обе ехали с водителями изыскано одеты, успешные дамы одна, в ресторанном бизнесе, другая владелица парфюмерного предприятия.

Дамы обе замужем имеют свои дома, живут, в достатке, часто отдыхая за границей.

В онкологию их вызвали к сестре Полине, женщины перезванивались между собой обе не понимали она, что больна?

Даша ехала по городу её нервировали бесконечные пробки, в которых они долго простаивали…

Наклонив голову к окну Даша задумалась…это сколько, я не видела сестру, думала она.С тех пор как я вышла замуж, я устроила свою жизнь не вспоминала, о ней…

Стало как-то отвратительно за себя…

Когда умерла мама Полина, заменила нам её…Ей вдруг пришло с памяти детство…

Они стоят у могилы матери вместе с Машей обнимают худенькое тело 17 летней Полины. Которая, в 10 классе училась, сама ещё несмышлёныш…

Полина нас держала обеих обняв,прижимая к себе говорила так уверенно:

– Не бойтесь малыши прорвёмся!- сёстры никогда не видели чтобы она плакала.

Как давно это было, она ходила, в школу мыла пол по подъездах, делала уколы соседке…Собирая по копейке, чтобы у нас был хлеб мы были одеты, сама латала свои чулки…Вышивала, вязала продавая на базаре чтобы нам было хорошо жить.

Пенсия по утрате матери была мизерна.

Полина научилась варить кушать печь, она стирала, убирала…Ночей не спала, когда они болели.Никуда не поступила после школы Полина работала ни покладая рук. Пошла сиделкой к деду с бабкой, из за нас не вышла замуж, даже ни встречалась!

 

- Мама, не бросай меня! Ну, мамочка!

Я рыдал, уткнувшись ей в живот. Вдыхал любимый вкусный запах своей родной матери.

Горе было всепоглощающим. Оно вытекало со слезами из глаз, но не покидало меня. Не покидало пределы комнаты. Горе заполняло помещение и грозило свести с ума.

- Я не бросаю тебя, солнышко, Петя, ну, что ты?! Я просто ненадолго уеду. А потом вернусь за тобой.

Мама не вернулась. Мама сочеталась законным браком со своим американцем, который был её на десять лет моложе, и родила ему двоих детей: Джеймса и Линду.

Я знал, что мать пишет письма. Бабушка Рита оставляла их на столе. Толстые конверты, в которые была вложена красочная заграничная жизнь, отпечатанная на фото. И ещё подарки… она присылала подарки, к которым я так и не мог заставить себя прикоснуться. Они стояли упакованные.

Бабушка говорила:

- Ну, чего квартиру захламил? Не надо тебе, так отдай кому-то. Или, может, я соседям предложу купить?

- Да пожалуйста, – равнодушно пожимал я плечами.

Мне было страшно распаковывать эти коробки и пакеты. Я боялся, что оттуда вырвется запах мамы, и мне снова будет невыносимо больно, как тогда, когда я униженно просил её не уезжать, а она, как будто не слышала меня. Словно была уже совсем чужой. Заграничной.

Я оканчивал школу, когда мать прислала приглашение в Америку.

Баба Рита повздыхала и спросила:

- Поедешь?

- Нет – отрезал я.

Я не видел мать десять лет. Я отвык. Я не чувствовал к ней ничего… кроме обиды. Видеть маму мне совершенно не хотелось.

- Мать ведь, – вздохнула бабушка.

- Ба, я к экзаменам готовлюсь. Не мешай, а!

Вскоре в квартире