Новости от Насимова 📖

Это был ноябрь 1990 года, за год и две недели до того, как три умника где-то в беловежском лесу решат, что Горбачёва окончательно с его идеей союзного государства добьёт только решение о смерти СССР. Что они и напишут: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование».
Итак, был XXIV съезд ЛКСМ Узбекистана и я собирался на встречу делегатов съезда (и аккредитованной прессы) с Президентом страны. Тут меня останавливает жена. Она в те годы работала на ТАПОиЧ. Спроси, говорит Шоира, у Каримова: правда ли, что авиационный завод Россия обратно заберёт в Москву, а то всё объединение гудит: увозят, говорят, в Химки. Ну, я не долго думая и сказал, что спрошу мол, обязательно.

Встреча Президента с делегатами съезда комсомола. Пишу на листке из блокнота вопрос: уважаемый и всё такое, правда ли что у Узбекистана авиазавод заберут и так далее. Там впереди – президиум. Читают вопросы из зала, звучат ответы. Мой никак не прочтут. Ловлю взгляд первого секретаря ЦК комсомола Узбекистана Адхама Арзиматова – чего мол, мой вопрос не читаете? Тот утвердительно кивает: прочтём сейчас.
Но нет. Закончена встреча. Делегаты фотографируются на память с Президентом. По-моему я тоже был в той толпе. А может и нет. Надо спросить у Фархад-ака Курбанбаева или Анвара Ильясова – кто тогда фотографировал. Словом, всё кончилось и тут я с ужасом думаю: поручение жены-то не выполнил! Не принёс кузнец Вакула черевички, как у самой царицы! Но не из тех мы мужей, что не выполняют просьб своих жён!

Президент уже стал удаляться по проходу. В несколько шагов догоняю Ислама Абдуганиевича и трогаю его за правое плечо. Он останавливается, оборачивается, смотрит на меня и, видимо, узнаёт. Адхам Арзиматов тем временем сереет лицом от неожиданного моего поступка, но кивает головой в мою поддержку.
– Хурматли Ислом Абдуганиевич, – говорю. – Ижозат берсангиз Сиздан битта саволим бор эди*.
Спрашивай, говорит.
– Чкалов номидаги Тошкент авиация ишлаб чикариш бирлашмасини Москва тортиб олиб, Россияга кучириши тугрисида миш-миш гаплар юрибти. Ростми бу?**
Каримов слегка улыбается; вам знакома его эта улыбка полунасмешливая, и говорит:
– Икки дунёда хам олиб кетолишмайди, укам, шуни ёзиб куйинг. Икки дунёда хам.***
Сказал так и пошёл дальше, а я с облегчением вздохнул.

Узбек скорее остановит Президента страны, тронув его за плечо, чем не выполнит просьбу матери своих детей. А в газете я написал: «Ваш корреспондент задал вопрос Президенту о том, насколько правдивы слухи о том, что якобы Ташкентское авиаобъединение им. В. П. Чкалова может поменять территорию за пределы республики. “Все эти разговоры абсолютно беспочвенны!” — ответил И. А. Каримов.****
Свидетели этой истории есть и возможно дочитали текст до вот этой точки.
Я долго вспоминал то, как Президент страны назвал меня «укам – братишка».
Позже мне немножко досталось от него за вопросы в интервью с Акмалем Саидовым, опубликованном в газете 17 сентября 1991 года. Об этом писать не стану, но рассказать смогу.

Статья вошла в сборник "Печатная машинка", стр. 249-252

Сегодня день рождения первого Президента Республики Узбекистан Ислама Каримова. Он стоял у руля власти в Узбекистане дольше четверти века. Выросло целое поколение, миллионы узбекистанцев, не знавших другого правителя страны, кроме него. Полную и ясную картину, беспристрастную оценку этим годам даст история. Лет через пятьдесят. Кто-то из читателей эту оценку прочтёт, но уже не я.

Потому не ищите в этих заметках ничего фантастического или попытки дать оценку. Слишком мало времени прошло, да и сам я не совсем подхожу для этой роли. Просто расскажу об одной из встреч с Исламом Абдуганиевичем, которая кажется достаточно интересной. Мне, во всяком случае.
У истории не бывает случайностей. Как говорила моя мама: «Никто не сможет стать правителем (мама говорила на узбекском: «падишахом»), если на это не будет воли божьей».

После продолжительного (конец 50-х, 60-е, 70-е, начало 80-х) правления Шарафа Рашидовича Рашидова, 50 месяцев правил Иномжон Бузрукович Усманходжаев, которого потом осудили и лишили свободы. Возможно, это был уникальный случай в истории послесталинского СССР: руководитель республики сидел в колонии. Я встречал его трижды. Дважды во власти: на каком-то мероприятии во Дворце Дружбы народов, на территории ТАПОиЧ во время его визита и после освобождения из мест заключения. В Фергане, на утреннем плове свадьбы сына Зафара-ака, гуру туризма, мы ели плов с Иномжоном Бузруковичем, сильно исхудавшим, за одним столом.
Затем у руля страны 18 месяцев постоял любопытный Рафик Нишанович Нишанов, который вскоре был переведён в Москву и запомнился странной трактовкой ферганских ужасающих событий.

Сейчас, оглядываясь назад, ясно понимаешь, что ни Усманходжаев, ни Нишанов не обладали и толикой той внутренней силы, которая позволила Исламу Абдуганиевичу провести страну сквозь сокрушительные 90-е годы: парад суверенитетов, распад Союза, становление нового государства, выдавливание из рублевой зоны…
В своё время матушка история, взглянув на разрушенную монголами землю и разорванное полотно Шёлкового пути, явила миру полководца Амира Темура, который соединил раздробленные земли и обеспечил беспрепятственный и безопасный поток товаров, затем струившийся от Китая до Европы до самой поры великих географических открытий.
Вот и в этом случае, на историческую арену выдвинулся именно тот человек, с тем опытом работы и с теми качествами, которые не дали многонациональной, многоконфессиональной и много чего ещё стране скатиться в пучину междоусобных стычек и противоборств с соседями не экономическими и не политическими методами .
«Никто не сможет стать правителем если на это не будет воли божьей». И исторической оправданности.
Теперь собственно о той встрече.

Работал я в девяностые годы в газете «Комсомолец Узбекистана», которая плавно стала «Молодёжью Узбекистана». Заведующий отделом республиканской газеты вполне котировался в те годы. Ходил на шестой этаж бывшего здания ЦК КП УзССР, ставшего зданием аппарата Президента на разного рода мероприятия с участием Президента и часто оказывался единственным человеком не в костюме.

Впрочем, и сейчас я часто – единственный человек в джинсовой куртке и кроссовках среди костюмов, галстуков и лакированных чёрных туфель.
Мне тогда говорили в Карши и Ташкенте, что у Ислама Абдуганиевича чуть ли не фотографическая память на лица и потому предполагал, что успел запомниться, когда шёл на пресс-конференцию в ходе последнего в истории съезда комсомола Узбекистана. Отвлекаясь в очередной раз от текста скажу, что я был аккредитован и на последнем съезде коммунистов страны, и на жутком курултае мусульман Средней Азии и Казахстана.

Это был ноябрь 1990 года.

«Не… мне не 40… мне 50! После двух месяцев в «Манчестер Юнайтед мне 50 лет»